территорией рейха. Из этого следовало, что его официальным титулом был не "Император Германии", как предпочел бы лично кайзер Вильгельм I, а "Германский император". В этом были отдаленные отголоски ограниченного суверенитета, подразумеваемого в титуле XVIII века "король в Пруссии"; как тогда, так и сейчас, необходимо было сделать поправку на других государей, чья сфера власти пересекалась с новой должностью.
В отношениях между канцлером и императором-королем, как правило, верх одерживал Бисмарк. Вильгельм I, конечно, иногда заявлял о себе, и он не был "теневой фигурой", но в целом на него можно было давить, запугивать, шантажировать или уговаривать согласиться с Бисмарком по важным вопросам. Вильгельм I не хотел войны с Австрией и не одобрял политическую кампанию канцлера против католиков. Когда возникали разногласия, Бисмарк мог выплеснуть всю силу своей личности, доводя свои аргументы до конца со слезами, яростью и угрозами отставки. Именно эти сцены, которые кайзер находил почти невыносимыми, заставили его сделать знаменитое замечание: "Тяжело быть императором при Бисмарке". Не было ложной скромности и в замечании императора по другому поводу, что "он важнее меня".61
Доминирование Бисмарка как политического менеджера и как национального деятеля привело к тому, что расширение прусского престола до имперской роли замедлилось. Вильгельм I был очень уважаемым и широко почитаемым человеком, фигурой с гравитацией и усами библейского патриарха. Но на момент провозглашения Рейха ему было уже за семьдесят, и он оставался прусским королем до самой своей смерти в возрасте девяноста лет в 1888 году. Он редко выступал на публике и редко выезжал за пределы своего королевства. Он сохранил экономные привычки восточно-эльфийского юнкера: например, он противился установке ванн с горячей водой в берлинском дворце по причине дороговизны, предпочитая раз в неделю мыться в водонепроницаемом кожаном мешке, подвешенном на раме, который приходилось привозить из соседней гостиницы. Он помечал этикетки на бутылках со спиртным, чтобы предотвратить тайное распитие спиртного придворными слугами. Старые мундиры служили долго. После подписания государственных бумаг Уильям вытирал мокрое перо о темно-синий рукав пиджака. Он старался избегать карет с резиновыми шинами, считая их ненужной роскошью. Во всем этом был элемент самосознательной исполнительности - король стремился быть олицетворением прусской простоты, самодисциплины и бережливости. Каждый день он пунктуально появлялся у углового окна своего кабинета, чтобы наблюдать за сменой караула - это переосмысление старой прусской традиции стало одной из главных туристических достопримечательностей Берлина.62
Сын и преемник Вильгельма I, Фридрих III, был харизматичным человеком, тесно связанным с немецким либеральным движением. Его также уважали за ту важную командную роль, которую он сыграл в объединительных войнах. Если бы у него был шанс, он вполне мог бы стать по-настоящему национально-имперским монархом. Но к тому времени, когда Фридрих взошел на трон в марте 1888 года, он уже умирал от рака горла, и жить ему оставалось всего три месяца. Большую часть своего царствования он оставался прикованным к постели, ограничиваясь общением с семьей и персоналом в виде нацарапанных записок.
В 1888 году, когда на престол взошел Вильгельм II, кабинет императора напоминал дом, в котором большинство комнат никогда не были заняты. Его приход положил начало стилевой революции в управлении германской имперской монархией. С самого начала Вильгельм II воспринимал себя как публичную фигуру. Он тщательно следил за своим внешним видом, быстро меняя мундиры и наряды в соответствии с конкретными случаями, тренируя свои знаменитые усы до трепетной жесткости с помощью специального патентованного воска и придавая лицу серьезный официальный вид во время публичных церемоний. Одержимость внешним видом распространялась и на пристальное внимание к императрице, бывшей принцессе Августе-Виктории Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Августенбургской. Вильгельм не только разрабатывал дизайн ее одежды, драгоценностей и экстравагантных шляп, но и заставлял ее поддерживать талию в форме песочных часов с помощью диет, лекарств и корсетов.63 Он был первым немецким монархом, который жил и работал в тесной близости - можно даже сказать, в симбиозе - с фотографами и операторами. Они снимали его во время публичных выступлений и на семейных торжествах, снимали его на маневрах и на охоте; они даже следовали за ним на королевской яхте. Современные фильмы, на которых запечатлен кайзер, а их немало, показывают его всегда в окружении заводных барабанов кинокамер.
Иными словами, Вильгельм II был медийным монархом, возможно, первым европейским монархом, по-настоящему заслужившим этот эпитет. Больше, чем кто-либо из его предшественников или, более того, чем кто-либо из его современных коллег, он добивался внимания публики. Его целью было не просто привлечь внимание к себе, хотя нет сомнений, что этот император был глубоко самовлюбленной личностью, но и выполнить национальные и имперские обещания своего поста. Он продвигал германский флот, подлинно национальную альтернативу армии, в которой доминировала Пруссия, оказывая поддержку кампаниям по сбору средств и председательствуя на масштабных военно-морских смотрах, которые ежегодно проводились в Киле. Он попытался, с переменным успехом, создать национальный культ вокруг фигуры своего деда Вильгельма Великого, основателя империи. Он путешествовал по всей империи, открывая госпитали, крестя корабли, посещая фабрики и наблюдая за парадами. И, что самое главное, он произносил речи.
51. Кайзер Вильгельм II, одетый в относительно строгую форму II гвардейского полка, гуляет со своей семьей по территории Сан-Суси. Картина Вильгельма Фридриха Георга Папе, 1891 год.
Ни один монарх Гогенцоллернов не выступал так часто и так непосредственно перед большим количеством своих подданных, как Вильгельм II. Он угощал немцев практически непрерывным потоком публичных выступлений. Так, за шестилетний период с января 1897 года по декабрь 1902 года он совершил не менее 233 визитов в 123 немецких города, в большинстве из которых он произносил речи, которые затем публиковались и обсуждались в региональной и национальной прессе. Речи Вильгельма, по крайней мере до 1908 года, не были заготовленными для него профессиональными писателями. Люди из гражданского кабинета занимались поиском и составлением текстов для определенных мест и случаев, иногда наклеивая окончательный печатный вариант на деревянную доску для чтения, которую передавали императору, когда наступал подходящий момент, но их работа была в основном напрасной - Вильгельм предпочитал говорить без посторонней помощи. В отличие от своего отца, который, будучи кронпринцем, всегда писал тексты заранее, а затем "менял их снова и снова", Вильгельм лишь изредка готовил свои речи заранее.64 Они сознательно исполнялись как импровизированные, неопосредованные акты коммуникации.
Самые яркие выступления кайзера напоминали исторические картины XIX века - насыщенные тяжеловесными символическими образами, в которых бури чередовались с лучами искупительного света, а возвышенные фигуры (часто члены его собственной династии) парили над мелкими конфликтами дня. Цель состояла в том, чтобы "харизматизировать" монархию и вызвать тот вид трансцендентной, суверенной точки
